У крупнейших госкомпаний России требуют отчета о расходах на исследования и количестве патентов. На совещании в Арзамасе 31 января в Арзамасе прошло заседание комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России президент России обещал наказать тех, у кого мало технических новинок. Считать расходы мерилом инновационности странно: чтобы потратить деньги, большого ума не надо. Приводит ли к успеху большое число патентов? Этот вопрос «Маркер» задал человеку, у которого самое большое их количество в России. Главный инноватор страны работает в НИИ консервной и сушильной промышленности и получает 15 тыс. руб. в месяц.
— Олегу Ивановичу Квасенкову 48 лет. По образованию он — химик-полимерщик. Опрошенные «Маркером» патентные поверенные назвали Квасенкова самым плодовитым изобретателем России. Он автор примерно 20 тыс. запатентованных технологий. Из последних патентов Квасенкова — «Способ производства напитка из корня одуванчика и солода», «Способ производства пищевого продукта из арбузных корок».
— Сегодня руководителей госкомпаний увольняют за отсутствие инноваций. Государственые компании придумали, как продемонстрировать инновационную деятельность, и представили властям планы по регистрации патентов до 2013 г. Иногда в таком плане фигурирует десятикратный рост количества патентов. Как вы считаете, является ли число патентов критерием инновационности компании?
— Инновации и патенты — вещи несовместимые. Я имею в виду, что эти два понятия между собой мало связаны. Инновации — отдельно, патенты — отдельно. Можно брать чужие патенты и заниматься инновационной деятельностью. Можно иметь свои и ею не заниматься. Например, я могу разрабатывать то, что будет применять соседний завод или институт. У них будет налицо инновационная деятельность, а у человека, который регистрирует патенты и оклеивает ими стенку, как я, инновационной деятельности не будет. Это мое субъективное мнение.
— Значит, уже стенки патентами оклеиваете?
— Нет, конечно. Я уже 20-ю тысячу патентов собираю: в папки их складываю — и в кладовку, пока влезает. В архивную папку толщиной 8 см умещается документация на 60–100 патентов. Чтобы стенки оклеивать, их уже слишком много. Разве что торцом. А торцом они не клеются.
— Наверное, 20 тыс. — это близко к рекорду даже в мировом масштабе?
— Насколько помню, рекорд, официально зарегистрированный в Книге рекордов Гиннесса, — это около 12 тыс. патентов у одного человека.
— Регистрация и продление такого количества патентов, видимо, требует значительных затрат?
— А зачем? В Гражданском кодексе есть статья 1366, пункт 1. Пишешь заявление: «Уступлю первому возжелавшему» — и пошлину платить не надо. Отсюда такое бешеное количество патентов. Они действуют 20 лет. Если не пользоваться статьей 1366, за каждый действующий патент нужно ежегодно платить Роспатенту по несколько сотен рублей в год.
— Насколько знаю, вы разрабатываете технологии и достаточно успешно их продаете.
— Что-то продается, что-то нет. Достаточно успешно — это как? Если я с голоду до сих пор не помер, невзирая на вполне бюджетную заработную плату… Работаю в НИИ консервной и сушильной промышленности, в г. Видное Московской области.
— Изобретаете по своей инициативе или на заказ?
— Бывает и на заказ, но обращаются нечасто. Например, российская пищевая консервная промышленность работает на привозном сырье. Соленые огурцы в банках раньше делали из своего сырья, а теперь из импортных полуфабрикатов. Они приходят законсервированными уксусной кислотой в бочках из Индии и Китая. При этом огурцы получаются выцветшими и тряпочными, мягко говоря.
Чтобы запудрить мозги потребителю, нужно сделать их зелененькими, и чтобы хоть слегка, но хрустели. Компаниям, которые фасуют огурцы из бочек, нужна технология, которая заставит овощи выглядеть нормально. Вот вам и работа на заказ, например. Большинство моих изобретений ориентированы на пищевую промышленность.
— Если не секрет, как бы вы оценили свое материальное состояние?
— А когда ученые у нас были богатыми? Я не имею в виду нанотехнолога Чубайса или «Росатом» Кириенко, они к ученым имеют нулевое отношение. В нашем институте зарплата заведующего отделом, с кандидатской надбавкой, то есть у меня, — 15 тыс. руб. Как вы оцените мое экономическое положение?
У нас самые бедные отнюдь не учителя и не врачи. Участковый терапевт получает в несколько раз больше ученого, работающего в государственном НИИ. Порядка 30 тыс. получает патентный эксперт, который читает мое творчество. Эта халтура, написание патентов на заказ, помогает кое-как поддерживать штаны, чтобы не свалились.