В публикациях, посвященных анализу нынешнего состояния отечественной науки, выявлению ее роли, перспектив развития и интеграции в совокупный жизненный процесс пореформенной России, представлен самый широкий спектр мнений, оценок и точек зрения по рассматриваемой проблематике. Вовлеченность в полемику широкого круга научных работников, государевых служащих и народных избранников, представителей различных профессиональных и общественных сообществ, высокий накал полемики, многообразие мнений, оценок и точек зрения, причем нередко полярных, со всей очевидностью свидетельствуют об актуальности, остроте и общественной значимости обсуждаемых вопросов. Это объясняется тем фактом, что сегодня вопросы о состоянии отечественной науки, о научно-техническом потенциале страны и перспективах его развития, особенно актуальны для современной России, оказавшейся на распутье между сверхдержавой и сырьевой колонией.
Сегодня передовая наука, развитый научно-технический потенциал являются ключевыми факторами, как в международном разделении труда, так и в вопросе формирования глобальной, постиндустриальной экономики. По сути, это вопросы о распределении власти в планетарном масштабе, об установлении нового мирового порядка в XXI веке. Исторический опыт показывает, что научно-техническое преимущество страны и/или группы стран становится стратегически важной силой, обеспечивающей необходимое обладателю этого преимущества перераспределение политических, экономических, природных или иных мировых ресурсов.
Страны, не уделяющие должного внимания системе наука — технология — техника — производство, рискуют оказаться не только на периферии глобального экономического сообщества и прогресса, но и попасть в новую колониальную зависимость — технологическую, с неизбежной перспективой оказаться сырьевым придатком более развитых в научно-техническом и экономическом отношении стран. Однако способ существования науки, формирование и развитие научно-технического потенциала, уровень и качество результатов достигаемых от его раскрытия, существенно зависят от: историко-географических и геополитических условий; наличия природных и иных ресурсов; социально-экономических и культурных факторов; оптимального выбора стратегий и методов действия национальных правительств.
Обратимся к фактам. Спустя два десятилетия после распада СССР, отечественная наука потеряла половину кадров (при всем том количество чиновников, как на душу населения, так и на единицу ВВП увеличилось более чем втрое [1].), и на порядок сократилось финансирование научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР). По этому показателю Россия сегодня уступает не только США, где объем финансирования НИОКР более чем в 15 раз превосходит российский уровень, но и каждой из стран «семерки», а также Корее, Китаю и Индии. По интенсивности научно-исследовательской деятельности, измеряемой долей расходов на науку в использовании ВВП, Россия опустилась до уровня Новой Зеландии и Чехии. А по затратам на НИОКР на душу населения Россия на порядок уступает Швеции и в четыре раза Австралии [2].
Затраты на НИОКР в 2005 г. составили — 1,29% от ВВП, в том числе на гражданские исследования — 0,8% от ВВП. Это втрое меньше уровня, характерного для развитых стран, и вдвое меньше уровня, необходимого для поддержания хотя бы простого воспроизводства сохраняющегося еще в России научно-технического потенциала [3].
Отметим так же, что за последние 10-15 лет реальное финансирование научно-технической сферы по сравнению с 1991 г. сократилось в 15-20 раз и оказалось значительно ниже критического (2,0% от ВВП) порога устойчивого развития и уровня технологической безопасности [4].
По абсолютным затратам на науку Россия сегодня примерно в 5 раз уступает Германии, в 7 раз Японии и в 17,5 — 100 раз США [5]. Для сравнения, при всей несопоставимости бюджетов США и России, Б. Обама в своей речи на собрании Национальной академии наук США обещает беспрецедентные объемы финансирования науки, более 3% от ВВП или около 440 млрд. долларов США, в то время как В. Путин в 2008 году на одном из собраний российской Академии наук пообещал, что к 2010 году ассигнования на науку составят 60 млрд. рублей или около 2 млрд. долларов США по нынешнему курсу.
Зарплата российских ученых многократно ниже зарубежных коллег. В 2004 — 2005 годах среднемесячная зарплата в отрасли «Наука и научное обслуживание» составляла примерно 10 тысяч рублей. За последние годы, сколько-нибудь ощутимого повышения благосостояния работников бюджетной сферы, в том числе и российских ученых, не произошло, поскольку рост зарплат, практически полностью, поглощается неуклонным ростом цен по всему спектру товаров и услуг.
Все последние годы продолжается старение и сокращение научных кадров. Численность персонала, занятого исследованиями и разработками, упала к настоящему времени до 43% по сравнению с дореформенным уровнем. Одновременно снижается и квалификационный уровень исследователей [6].
Среди современных российских научных журналов примерно 1,66% от мирового количества реферируемых журналов с ненулевым импакт-фактором имеют более-менее значимый импакт-фактор. При этом средний импакт-фактор научного журнала в мире составляет 1,673 в России — 0,439, т.е. в 3,8 раза ниже. В мире, в год публикуется более 1 миллиона научных статей (учитываются только публикации в журналах с ненулевым импакт-фактором), в России — 25,5 тысяч [7].
В рейтингах 134-х стран по 12-ти индексам — критериям конкурентоспособности — Россия в 2008 г. заняла 51-ю позицию при следующих значениях индексов, характеризующих результаты наукоотдачи: «Высшее образование и профессиональная подготовка» (46-е место); «Инновационный потенциал» (48-е место); «Инфраструктура» (59-е место!); «Технологический уровень» (67-е место!) [8]. При этом, Россия заняла 149-е из 180 возможных мест, среди самых коррумпированных стран мира, соседствуя с Бангладеш и Кенией [9].
В России используется приблизительно 10% инновационных идей и проектов, в США и Японии более 60 и 90% соответственно; только одно из 500 запатентованных изобретений находит применение в российской промышленности [10].
Сегодня российским «ноу-хау» принадлежит лишь 0,2 — 0,3% мирового рынка наукоемкой продукции, в то время как доля США составляет — 36%, Японии — 30% и Германии — 16 % [11].
Все эти факты свидетельствуют о том, что власть уже много лет не может и/или не хочет определить ни приоритетных направлений развития науки и техники, ни создать необходимые условия не то что для развития, но даже для сохранения и эффективного использования имеющегося научно-технического потенциала. Следствием проводимых властью реформ неизменно оказывается сокращение численности ученых и научных организаций, утечка умов за рубеж и ликвидация целых научных школ, пользовавшихся заслуженным авторитетом в мировой науке [12].
Однако, по-прежнему, реальная политика, которую проводит правительство Р.Ф., причем как в области науки, так и в сфере высоких технологий, совершенно расходится с декларациями президентов — и старого, и нового — о необходимости возрождения отечественной науки, и переходе российской экономики на инновационный путь развития [13]. Так: «Министерство образования и науки РФ (Минобрнауки) предлагает исключить информационно-телекоммуникационные системы (ИТ системы) из списка приоритетных направлений развития науки, технологий и техники в Российской Федерации. Как пояснил главный ученый секретарь РАН Валерий Костюк, намечается не просто замена одного или нескольких направлений, а коренной пересмотр государственных приоритетов, причем как в области науки, так и в сфере технологий» [14]. Заметим здесь, что ИТ системы входят в число компонентов формирующих ядро ключевого фактора доминирующего сегодня технологического уклада (ТУ).
О масштабе производительности ключевого фактора пятого ТУ свидетельствует тот факт, что один доллар, вложенный в производство кремния для электроники, в конечном итоге оборачивается тысячекратным увеличением добавленной стоимости. Таково преимущество в генерировании доходов у обладателей ключевого фактора доминирующего ТУ [15]. Вместе с тем, президент Дмитрий Медведев озвучил сегодня основные задачи по реанимированию отечественных суперкомпьютерных технологий, что вряд ли возможно без развитого ядра пятого ТУ.
Объективности ради отметим, что Минобрнауки, исключая ИТ системы из списка приоритетных направлений развития науки, технологий и техники в РФ руководствуется, в данном случае, рекомендациями ОАО «Межведомственный аналитический центр» (МАЦ) — победителя по лотам №1 и №3 конкурса — Выполнение научно-исследовательских работ для государственных нужд в рамках ФЦП «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России на 2007-2012 годы». Пикантность ситуации состоит в том, что председателем конкурсной комиссии Роснауки, который только в 2009 году дважды объявил ОАО МАЦ победителем с общим выигрышем 92.5 млн. рублей, является госпожа Лесина О.А., — она же, по совместительству, член ревизионной комиссии МАЦа, а одним из пяти директоров, совета директоров МАЦа, избран господин Фурсенко Андрей Александрович — Министр образования и науки РФ [16].
Отметим так же, что наблюдательный совет ГК «Роснано» одобрил осуществление инвестиций в проект компании «Ситроникс» по созданию производства интегральных схем с проектными нормами 90 нанометров. Однако, еще в 2002 году(!) корпорация Intel объявила о своем намерении внедрить в массовое производство 90-нанометровый технологический процесс. В 2005 году Intel перешла на 65-нанометровый технологический процесс производства чипов, в 2007 была взята планка в 45 нанометров. Сегодня Intel объявила о том, что закончена разработка 32-нанометрового техпроцесса. Перевод производственных мощностей на 32-нанометровый техпроцесс случится в четвёртом квартале 2009 года, а появление первых устройств с новыми чипами намечено на 2010 год. Таким образом, российская бюрократия, исключая информационно-телекоммуникационные системы из списка приоритетных направлений развития науки, технологий и техники в Российской Федерации, и закупая устаревший 90-нанометровый технологический процесс, в очередной раз продемонстрировала неспособность определить ни приоритетных направлений развития науки и техники, ни создать необходимые условия для сохранения и развития, существующего научно-технического потенциала страны.
С тем, чтобы получить более сбалансированную картину о состоянии отечественной науки в пореформенной России, обратимся к публикациям, посвященным именно, корпусу социально-гуманитарных наук. Может быть, здесь дела обстоят несколько лучше? Так, по мнению вице-президента РАН Александра Некипелова, — академическая социология занимает заслуженно почетное место среди других дисциплин, а её представители активно участвуют в решении политических и социально-экономических проблем России [17].
Иная точка зрения у О.Н. Яницкого. По его мнению, социология теряет свой вес в обществе, а главная причина в том, что она стала обслуживать власть, вместо того, чтобы критически анализировать ее действия и стараться влиять на них. Социологи теряют свой вес в обществе еще и потому, что они предпочитают позицию стороннего аналитика в отношении происходящих в нем драматических перемен, тогда как они должны объяснять людям, что происходит сегодня и что ждет их в ближайшем будущем, выступать советником и выразителем их интересов. На Конгрессе было много отчетов, но мало проблемных докладов и совсем не было сценариев нашего ближайшего будущего. О.Н. Яницкий отмечает, что социология продолжает быть дисциплинарно разобщенной, и эти размежевания усиливаются. На Конгрессе не было ни одной секции, посвященной ключевой проблеме: модернизации России, путям ее перехода к стадии постиндустриального общества и связанной с ними проблеме тотального изменения социальной структуры и социального пространства России. Социология замкнулась в своем дисциплинарном «коконе», не замечая существования других источников знания, которые она обязана интерпретировать социологически [18].
Н.С. Розов считает, что стагнация социологии есть выражение общего недуга российского обществознания. Таковой причиной для удручающего принижения статуса и престижа нашей социологии является попросту отсутствие значимых достижений, интеллектуальная стагнация. Выделяется ли социология в данном аспекте от других отечественных социальных и гуманитарных дисциплин? Нет, болезнь поразила все наше обществознание, а философию, пожалуй, еще в большей степени. Обобщив экспертные оценки текущего состояния не только социологии, но также политологии, экономики, демографии, геополитики, регионоведения, сделанные в рамках проекта «Мыслящая Россия» Н.С. Розов делает тот же вывод: недуг интеллектуальной стагнации охватил практически все общественные науки [19].
С. Кордонский полагает, что научная картина мира сроднилась с политикой и технологиями, а через них и с экономикой. В результате наука во многом потеряла то, что отличало ее от других видов деятельности, то есть самое себя. Ученые зависят от корпораций, правительств и современных аналогов феодалов и императоров, финансирующих те направления исследований и виды работ, которые кажутся интересными администрациям фондов, ими учрежденных. А интересы — за немногим исключением — находятся в политической, технологической или личных плоскостях. Усилия ученых (как элементов огромной машины деривативных научных институтов) направляются на создание бесконечно малых приращений к этой картине мира, а не на ее изменение [20]. По мнению, С. Кордонского противодействовать аппаратной практике можно только методами политической борьбы. Но для этого нужно иметь четкие политические ценности. От тех же ценностей, которые ученые сейчас предъявляют, несет нафталином. Они не могут быть основой для политической консолидации ученых: ведь и мир, и наука изменились за последний век до неузнаваемости [21].
Л. Гудков главную трудность развития социальных наук в России видит даже не в существовании внутренних барьеров, препятствующих освоению потенциала современной социологии или политологии, закрытости российских ученых от того, что делалось на Западе в 30-70 годы, крайне низком теоретическом уровне работ российских ученых, концептуальной примитивности, аморфности самих дисциплин, болотного эпигонства и эклектики, а в неразвитости или слабости самого российского общества, не испытывающего нужды в соответствующем социальном знании, не выказывающего интереса к работе исследователей или их интерпретациям происходящего [22].
С точкой зрения Л. Гудкова солидарен Д. Подвойский. По его мнению, гуманитарно-социальные науки в силу своей профессиональной компетенции пытаются что-то говорить об обществе, государстве, других институтах и субъектах, но заинтересованность в их изысканиях, как правило, не обнаруживается. Экспертное знание остается наедине с самим собой — без клиента, средств, статуса и престижа [23].
В. Лепский считает, что научные и культурные элиты, ранее обозначаемые понятием «интеллигенция», ныне разобщены, расколоты и подавлены своей невостребованностью. Даже в науке, которая всегда задавала эталонные механизмы формирования разного рода сообществ, серьезно подорваны силы консолидации и кооперативный эффект сложения сил. К тому же интеллектуальная, творческая элита поражена сегодня бациллами конформизма и своекорыстия, а большинство интеллигентов (ученых, учителей, врачей, «технарей», музейных и библиотечных работников) унижены своей неустроенностью. В целом же российская интеллигенция сегодня не готова, да и не имеет возможности, самостоятельно стать субъектом российского развития. Поэтому не должны удивляться радеющие за интересы России идеалисты тому, что наука полностью отстранена от реальных механизмов управления [24].
Обзор социально-исследовательских работ, особенно прикладного характера, показывает, что они, либо сводятся к обеспечению «творцов» практической политики возможностью лучше понять социальный мир и воздействовать на него более эффективными и надежными средствами, в своих личных/групповых интересах, либо служат инструментом ретуширования нелицеприятной действительности. Такая позиция не оставляет социальному исследователю сколько-нибудь значимых функций в разработке реальной политики в интересах всего общества, а сводит эти функции, по сути, к обеспечению действенных средств по реализации уже сформулированных целей. Например, сведение мотивов экономического поведения к максимизации прибыли существенно упрощает его математическое моделирование и позволяет строго доказывать определенные гипотезы о свойствах экономической системы. С другой стороны, эти свойства затем используются для оправдания вполне определенной экономической политики, получающей, таким образом, «научное» обоснование. С помощью соответствующих этим идеологическим предпосылкам экономико-математических моделей доказывается «разумная» неизбежность безработицы и неразумность регулирования оплаты труда и социальных гарантий, что затем служит наукообразным оправданием воспроизводства социального неравенства, бедности и фактического бесправия большинства населения [25]. Отметим, что еще в 1973 г. Джон Кеннет Гэлбрейт в своей работе «Экономические теории и цели общества» писал: «Содействие, которое экономическая теория оказывает осуществлению власти, можно назвать ее инструментальной функцией в том смысле, что она служит не пониманию или улучшению экономической системы, а целям тех, кто обладает властью в этой системе».
О низком уровне теоретических работ социально-гуманитарного характера сказано уже достаточно много. Нередко представители «высокой теории», озабоченные скорее построением изысканных синтаксических и/или теоретических конструкций высокой степени абстракции, нежели чем стремлением ясно и последовательно определить актуальные проблемы и направить свои усилия на их решение — теряют из виду цель всякой теории: объяснять, как устроен и работает социальный мир.
В большом количестве работ постоянно используются неоперациональные понятия, нечеткие и неопределенные термины, смысл которых легко меняется в ходе рассуждений и существенно различается в зависимости от контекста. Другой характерный недостаток — отсутствие строгости в анализе; обилие метафизических выражений, которые, не обозначая ничего точного, могут одновременно обозначать все что угодно и тем самым позволяют ловко избегать вероятной критики; нередко используются выражения с эмоциональным, экспрессивным содержанием, которые вряд ли годятся для строгих рассуждений.
Довольно часто встречаются работы из разряда «литературных» теорий, которые скорее имитируют теоретическую деятельность, когда пользуясь только пером или ПК как пишущей машинкой, можно провести чисто «литературный» анализ, или разработать «абстрактную теорию», не подвергаемую никакой верификации, поскольку, в этом случае, критерий сопоставления теории с практикой, или данными опыта будет беспощаден.
Суммируя выше изложенное, приходится констатировать, что современная российская наука в целом находится в кризисном состоянии, а по еще более жестким оценкам в фазе стагнации. В этой связи представляется необходимым и целесообразным перейти от констатации данных фактов к их интерпретации и объяснению.
Современная наука, в ее развитой форме, представляет собой сложный, комплексный, социальный институт, интегрирующий в себе: многоуровневую, динамично развивающуюся систему научных знаний; специфический вид творческой деятельности, направленной на создание новых идей и генерирование новых знаний, объективно отражающих окружающий мир, верифицируемых и используемых на практике; определенную совокупность общественных отношений, объединяющих исследователей и их научные сообщества со всеми подсистемами единой и целостной системы общества — экономической, социальной, политической, духовной, военной, здравоохранительной, образовательной.
Стало быть, способ функционирования и развития отечественной науки, проблема социальных функций науки, ее общественного назначения, организации и использования, (и это стало особенно очевидным, именно, в современных, пореформенных условиях) есть одно из характерных проявлений способа функционирования самого общества, как такового. Вопрос о характере и статусе современного научного знания должен решаться не путем изучения той или иной совокупности внутринаучных факторов, а в более общей форме, в форме следующей проблемы: каково в данном обществе сознательное, целенаправленное общественное действие вообще? Следовательно, кризисное состояние и деградация российской науки, это — не просто следствие несостоятельности научно-технической политики, экономических, политических или иных неурядиц, это — отражение нынешнего состояния российского общества в целом.
В этой связи, высшим руководством страны, был предпринят ряд политических инициатив. В частности, 5 сентября 2005 года в обращении к правительству, парламенту и руководителям регионов, президентом России В. Путиным была сформулирована Программа приоритетных национальных проектов. В феврале месяце 2008 г. на заседании Госсовета была представлена президентская стратегия социально-экономического развития России до 2020 года (Стратегия), которая основывалась на разработанной Правительством концепции социально-экономического развития страны (Концепция). Далее, вновь избранный президент Дмитрий Медведев провел в Дубне 18 апреля 2008 года выездное заседание президиума Госсовета, посвященное развитию инновационной системы России. Он призвал к качественному росту инноваций и увеличению их вклада в ВВП, поскольку пока инновационная продукция занимает лишь 5,5% в общем объеме промпроизводства. 18 июня 2008 года на первом заседания комиссии по модернизации экономики Дмитрий Медведев определил пять направлений инновационного развития российской экономики.
Однако принятие политических решений — и старым, и новым — главами государства о переходе на инновационный путь развития вовсе не означает их автоматического выполнения. Как показывает практика, для реализации поставленных целей требуется предпринять серьезные усилия по преодолению сопротивления влиятельных сил, как внутренних, так и внешних [26], заинтересованных в энергосырьевом сценарии развития страны. Их интересы видны в ряде принципиальных положений Концепции, следование которым делает фактически невозможным реализацию инновационного сценария развития, прописанного в Стратегии [27]. Это, в частности, устойчивое расширение экспорта сырья и еще большее увеличение экспорта нефти и газа, опережающее повышение тарифов на газ и электроэнергию, неуклонный рост цен на топливо, существующая денежно-кредитная политика; неэффективность налоговой системы; несоответствие госрасходов на социальное развитие среднемировому уровню [28].
В этом отношении весьма показательна структура принятых в Р.Ф. бюджетов за последние, примерно, десять лет. Доля расходов государственных бюджетов, за указанный период, на содержание бюрократии и силовых структур в России вдвое превышает среднемировой уровень и втрое — уровень развитых стран. Сделано это было в немалой степени за счет соответствующего сокращения доли доходов на социальные нужды и развитие (стало быть, и на науку в том числе). По структуре своих бюджетов Россия далеко откатилась от современных стандартов, став похожей на типичное полицейско-бюрократическое государство образца позапрошлого века [29].
Очевидно, что при таком использовании правительством важнейших инструментов государственной политики, ставится под сомнение не только переход экономики на инновационный путь развития, возвращение России в число мировых технологических лидеров, но и сохранение, а тем более развитие науки и научно-технического потенциала страны. При этом наблюдается последовательное и принципиальное расхождение реальных действий исполнительной власти с целевыми стратегическими ориентирами, выдвигаемыми Президентом Российской Федерации.
Бюрократия и взаимодействующие с нею властные элиты не заинтересованы в сколько-нибудь серьезных изменениях и переменах в стране. В пореформенной России сформировался и функционирует институт «статусной ренты», когда высшие чиновники занимают в различных ОАО, госкомпаниях и контролируемых государством корпорациях ключевые должности, и получают доходы, на порядки, превышающие их оклады по основному месту работы. Действительно, зачем что-то менять коррумпированному чиновнику? Зачем, лишаться сложившихся персональных финансовых потоков от нефти, газа, металла, леса и других источников «доходов»? Ведь переход экономики на инновационный путь развития, возрождение науки и научно-технического потенциала страны потребует высококвалифицированных управленцев, и подавляющая часть некомпетентных, коррумпированных чиновников останется не удел.
Более того, для правящей бюрократии и властвующей элиты, просвещенные граждане, по-видимому, гораздо опаснее внешних угроз. Об этом свидетельствует как структура принятых за последние годы в Р.Ф. бюджетов, так и соотношение численности армейских вооруженных сил и силовых структур репрессивного аппарата, в сравнении с развитыми странами. Ведь неизбежно встанет вопрос, кто незаконно обогатился на развале великой державы, обнищании и вымирании ее народа? И просвещенным гражданам придется объяснить, как в одночасье многочисленные представители правящей бюрократии и властвующей элиты стали обладателями много миллионных и много миллиардных состояний, дорогостоящей недвижимости за границей и т.д., в ходе сомнительных, отрицаемых народом реформ? Каковы истинные цели и сущие результаты реформ? Вернется ли Россия в число мировых технологических лидеров, или ей уготована участь сырьевой колонии?
Очевидно, что наука с ее важнейшими социальными функциями: просвещения, прогнозирования, объяснения, в том числе, и того, как устроен и работает социальный мир — представляет существенную угрозу благополучию коррумпированной российской бюрократии и властвующей элите. Наука потребна им лишь в том качестве, в котором она может служить инструментом ретуширования нелицеприятной действительности и/или позволяет лучше понять социальный мир и воздействовать на него более эффективными и надежными средствами, в своих личных/групповых интересах.
С другой стороны российское общество не развито и слабо. Население огромной страны в ходе реформ было поставлено на грань выживания и стало воспринимать себя как объект по отношению к обществу и государству. В условиях, когда подавляющая часть населения оказалась бездеятельной в роли носителя суверенитета и источника власти, сложились благоприятные возможности для различного рода манипуляций, как общественным сознанием, так и национальными богатствами в интересах узкой группы лиц. Новая Конституция, жестко перераспределившая властные полномочия между президентом и парламентом, сделала правительственную бюрократию практически полностью бесконтрольной.
Джульетто Кьеза комментируя, сложившуюся ситуацию в пореформенной России, пишет: «Да, они всего лишь немногочисленная и жадная олигархия, невежественная и подлая, неумелая и преступная. В любых других условиях их бы смели после нескольких лет их грабительской деятельности. Но в России это вряд ли случится» — и далее — «Спад и распад — которым сами россияне способствовали своей ленью и глупым подражанием чужим примерам — только начались» [30].
В условиях тотальной пассивности и фактического бесправия большинства населения, когда совершается грандиозный передел собственности, в том числе и неправедными методами, когда оказались, сломаны привычные представления добропорядочных граждан о целесообразных формах экономической деятельности, а труд перестал быть единственным источником честно и законно получаемого дохода, произошла деформация и разрушение всей исторически сложившейся системы духовных ценностей русского народа.
Сегодня, в качестве абсолютного критерия истинности, принимается максимизация личного материального благополучия, измеряемая в денежном выражении, а стремление к прибыли и наживе любой ценой становится нормой в пореформенной России. Вместе с тем, как показывают исследования, несмотря на огромный разрыв в уровне жизни и остроту противоречий между бедными и богатыми, у различных слоев российского общества лишь в незначительной степени присутствуют общегражданская идентичность, социальная солидарность, осознание собственных групповых интересов, политические установки, ориентированные на решение своих групповых социальных проблем.
Подавляющая часть населения не испытывает нужды в актуальном социальном знании, не выказывает интереса к работе ученых и исследователей или их интерпретациям происходящих событий в российском обществе [31]. Так что, рассчитывать на поддержку отечественной науки широкими слоями населения, вряд ли представляется возможным. Действительно, до науки ли населению России, десятилетиями потребляющему, по существующим оценкам, на душу населения 15 — 19 литров чистого алкоголя ежегодно, при среднестатистической продолжительности жизни мужского населения 59 лет, а женского 71 год и ежегодной «естественной» убыли населения, в мирное время, в богатейшей природными ресурсами стране, близкой к миллиону человек!
Что же касается научного сообщества, то оно, как отмечалось выше, ныне разобщено, расколото и подавлено своей невостребованностью, а большинство интеллигентов (ученых, учителей, врачей, «технарей», музейных и библиотечных работников) унижены своей неустроенностью. По словам Жореса Алферова, «самая главная проблема российской науки сейчас — это даже не низкое финансирование, которое, несмотря на его улучшение за последние восемь лет, по-прежнему в несколько раз ниже, чем в советское время». «Сейчас самая главная проблема заключается в том, что наши практические результаты не востребованы в своей стране ни экономикой, ни обществом, — убежден нобелевской лауреат» [32].
В составе академической науки имеется значительный «кадровый балласт» — около 60% численности научных работников. Эффективность гуманитарного сектора академической науки очень низка — доля в нем «кадрового балласта» составляет более 90%! В негуманитарном сегменте доля «балласта» 53% [33].
Интеллектуальная, творческая элита поражена бациллами конформизма и своекорыстия. Написание и защита диссертаций поставлены на коммерческий поток, их пишут по заказу десятки фирм, специализирующихся в этой области. Реклама таких фирм широко публикуется в Интернете и в печатных СМИ. Например, на сайте ПОЛИТ.РУ рядом с вкладкой ПЕРЕДОВАЯ НАУКА (!) наличествует реклама по всему спектру выше означенных услуг, вплоть до изготовления нагрудных знаков, прототипы которых утверждены Императором Александром III [34]. И если среди академических ученых было много протестов по поводу недостаточного объема финансирования, но не было, ни одного протеста против низкого качества защищаемых диссертаций (не только в РАН, но вообще в России), против профанации научной экспертизы, то, о каком доверии к Академии может идти речь [35]?
По мнению самих же представителей научного сообщества наука во многом потеряла то, что отличало ее от других видов деятельности, то есть самое себя. Ведь наука это особая отрасль человеческой деятельности, в основе которой лежит честное и бескомпромиссное служение истине. Болезнь поразила все отечественное обществознание, недуг интеллектуальной стагнации охватил практически все общественные науки.
Наука оказалась полностью отстраненной от реальных механизмов управления в интересах всего общества. Теперь уже политики и технологи, воспроизводя принятую ими научную картину мира, определяют, чем науке надо заниматься и в каких направлениях вести исследования для того, чтобы обеспечить «социальную и геополитическую стабильность, экономический рост и технологические изменения» [36]. Сегодня социологи — «служилые люди», состоящие на службе интересов власти и крупного бизнеса [37]. Прикормленные же политтехнологи — это тактики, а не стратеги, они нужны для ситуационного манипулирования общественным сознанием [38].
Обобщая выше изложенные факты и соображения, приходится констатировать, что наука как сложный, комплексный, социальный институт, с его важнейшими функциями и способностями: генерирования нового достоверного знания; истолкования фактов и процессов в новых понятиях, теоретических концепциях; проверки истинности выдвигаемых научных положений и теоретических конструкций, установлении их достоверности эмпирическим, опытным путем; прогнозирования и предсказания возникновения новых, ранее не известных фактов, явлений, процессов и веществ; распространения полученного знания, интеграции его в социальные процессы, связывающие между собой множество индивидов, различные сообщества и организации; способность реализовать полученные новые знания в технике и технологиях; способность служить чрезвычайно важным компонентом духовной культуры общества — не востребована, и не совместима с социально-экономической организацией и политико-административной системой общества в пореформенной России.
Существующая же отечественная наука — последовательно и неуклонно элиминируется из совокупного жизненного процесса общественного воспроизводства России до состояния, в котором она сможет исполнять лишь чисто декоративные и/или обслуживающие функции, позволяющие коррумпированной бюрократии и взаимодействующей с ней элите лучше понять социальный мир и воздействовать на него более эффективными и надежными средствами, в своих личных корыстных интересах.
Выше отмечалось, что кризисное состояние и деградация российской науки, это — не просто следствие несостоятельности научно-технической политики, экономических, политических или иных неурядиц, это — отражение нынешнего состояния российского общества в целом.
По сути, мы являемся свидетелями и участниками латентного по форме, и системного по содержанию кризиса, который затрагивает одновременно все важнейшие сферы жизнедеятельности российского общества, все его главные институты. Это кризис искусства и науки, права и морали, воспитания и образования, образа жизни и нравов, включая институт брака и семьи.
Это кризис форм и содержания социальной, экономической, политической организаций и вооруженных сил общества. Таким образом, вопросы возрождения отечественной науки, сохранения и эффективного использования имеющегося научно-технического потенциала, выбора приоритетных направлений развития науки и техники, необходимо рассматривать как неотъемлемую часть совокупного процесса национального возрождения и динамичного развития страны.
[1] Глазьев С.Ю. Между сырьевой колонией и сверхдержавой http://www.glazev.ru
[2] Глазьев С.Ю. Нужна ли российскому Правительству наука?. 24.04.2006. http://www.kro.su
[3] Там же.
[4] Ленчук Е.Б. Реформирование российской науки в условиях перехода к инновационной модели развития. http://confifap.cpic.ru _467.doc.
[5] См. напр.: Бабкин В. Российская наука давно стала Золушкой. 19.09.2006. http://www.fcinfo.ru:4005.; Самойлов Э. «Стратегия для России». http://www.chelt.ru; Глазьев С.Ю. Развитие российской экономики в условиях глобальных технологических сдвигов. http://spkurdyumov.narod.ru
[6] См. напр.: Глазьев С.Ю. Нужна ли российскому Правительству наука?. 24.04.2006. http://www.kro.su; Белановский С. Оценка состояния Российской Академии Наук. http://www.polit.ru
[7] Сонькин В. Реформа науки: взгляд изнутри. http://www.lenta.ru
[8] Самые конкурентоспособные страны мира в 2008 г. http://rating.rbc.ru
[9] Самые коррумпированные страны в 2008 г. http://rating.rbc.ru
[10] Самойлов Э. «Стратегия для России». http://www.chelt.ru
[11] Иванов C.Б. Нанотехнологии станут ключевой точкой развития России. https://www.ras.ru
[12] Глазьев С.Ю. Нужна ли российскому Правительству наука?. 24.04.2006. http://www.kro.su
[13] См. напр.: С. Глазьев. Бюджет России по-прежнему пишется на английско
Читайте также: Новости Новороссии.