Мы определённо недооценивали мозжечок: он не только контролирует наши движения, но также играет большую роль в выполнении высших когнитивных функций – вплоть до творческих.
Со школы мы знаем, что мозжечок отвечает за координацию движений. Однако со временем стали накапливаться данные о том, что мозжечок – по крайней мере, у людей – принимает также участие в сложных когнитивных процессах. Согласно недавним исследованиям, он помогает планировать сложное поведение, организовывать последовательность действий, а также участвует в речевой деятельности. По большому счёту, здесь нет ничего необычного, ведь, с одной стороны, сложные манипуляции руками предполагают, что мы планируем свои действия, с другой стороны, та же речь требует тщательного контроля движений мышц рта и языка. Некоторые полагают даже, что развитие интеллекта у приматов, по-видимому, зависело не только от коры полушарий, но и от мозжечка, который в эволюции человекообразных обезьян рос быстрее остального мозга.
С этой теорией вполне согласуется новая работа, вышедшая недавно в Scientific Reports, в которой группа исследователей из Стэнфорда говорит о творческих способностях нашего «маленького мозга». В своих экспериментах Алле Райс (Allan Reiss) и его коллеги использовали функциональную магнитно-резонансную томографию (фМРТ), которая позволяет увидеть активность мозга, соответствующую выполнению той или иной задачи. Однако тут сразу же возникает вопрос – как авторы работы определяли, что имеют дело именно с творческой активностью мозга?
Здесь им помогла игра, в которой игроки объясняют друг другу какое-нибудь слово с помощью рисунка. Например, слово «левитация» можно изобразить в виде человечка, парящего над землёй в условной «позе лотоса», можно нарисовать фокусника, который заставляет парить своего помощника, можно заставить левитировать предметы и т. д.
Три десятка мужчин и женщин, находясь в аппарате для фМРТ, рисовали таким образом несколько картинок; на каждое слово давалось по 30 секунд – достаточно, чтобы поймать изображение мозга в «приступе креатива» и чтобы не дать человеку заскучать. Чтобы было с чем сравнивать творческую активность, участников эксперимента просили абсолютно нетворчески изобразить обычную зигзагообразную линию.
«Креативность» рисунков оценивали отдельно, причём по нескольким параметрам: насколько картинка соответствует предложенному слову, насколько она проработана, насколько оригинальна, много ли элементов в неё входит и т. д. У самих участников эксперимента потом спрашивали, какое слово вызвало у них наибольшее затруднение. Оказалось, что трудные слова стимулировали активность левой области префронтальной коры, про которую известно, что она выполняет функции когнитивного контроля, и влияет, среди прочего, на внимание и умение оценивать сложность задачи. Однако уровень творчества, если можно так сказать, в картинках оказывался тем выше, чем слабее работала контролирующая левая префронтальная кора. И одновременно «творческость» рисунков соответствовала активности мозжечка: чем активней он работал, тем оригинальнее, проработаннее и т. д. становились рисунки. Конечно, повышенную творческую активность удалось поймать и в других участках мозга, но в случае с мозжечком это было удивительнее всего.
Авторы работы полагают, что структуры коры занимаются тем, что делают самый первый анализ новой задачи; то есть, грубо говоря, от них зависит осознание задачи в общем виде. Затем в дело вступает мозжечок, который генерирует разные новые типы поведения, подходящие к новым условиям. Спихнув творческий процесс на мозжечок, кора тем временем может заняться анализом очередной порции данных – мир-то вокруг непрестанно меняется.
Впрочем, такая схема, очевидно, слишком сильно огрубляет и упрощает ситуацию. Как-никак, мы говорим об одной из самых важных, самых загадочных и самых сложных процедур, которые выполняет наш мозг – о творчестве. Тем не менее, будущие нейробиологические модели творческой активности всё-таки должны будут учитывать и роль в ней мозжечка.